В правительстве Красноярского края появилось министерство лесного хозяйства. Возглавил ведомство Владимир Векшин, руководивший лесной отраслью региона до января 2007 года.
После десятилетнего цикла система управления одной из важнейших сфер природопользования вернулось на круги своя, но уже в новых, фактически несставимых условиях.
СПАСЕНИЕ ТЕРПЯЩИХ БЕДСТВИЕ
Владимир Векшин первый раз был «брошен» на терпящий бедствие лесной сектор края в 1995 году. Отрасль находилась в ужасном состоянии. Объёмы заготовки древесины, ради чего, собственно, и нужны лесные ре, упали в несколько раз по сравнению с 1989 годом — лучшим в истории лесопромышленного комплекса региона.
В краевой комитет по лесу в то время входили свыше полусотни лесхозов подчинялся он напрямую Министерству лесного хозяйства РФ. Но проблема была в том, что денег на содержание лесхозов и других организаций Москва почти не давала, обеспечивая едва ли пятую часть необходимого финансирования.
Зато были развязаны руки у директоров лесхозов, а в администрации края, как тогда называлось нынешнее правительство, со смешным по численности, по сравнению с нынешними временами, штатом чиновников, оказались вполне адекватные кураторы, понимающие суть проблем лесной отрасли.
Постепенно, шаг за шагом, в Красноярье стала создаваться нормативная база лесоуправления, формироваться условия аренды участков. Заработали лесные торги и аукционы, лесозаготовители, независимо, большие они или малые предприятия, получили равный доступ к лесосырьевым ресурсам.
И лесхозы не упустили шанса, который давала им рыночная экономика. Они не только отводили делянки лесорубам, контролировали исполнение нормативов, но и сами стали заготавливать древесину, строить у себя лесопильные и деревообрабатывающие цеха, всё больше использовать недревесные ресурсы леса. И задышало, поздоровело хозяйство.
Каждый лесхоз — а это до сотни, а то и больше постоянных работников, был настоящим предприятием, в любой сезон обеспеченный работой. Весной и летом — уход, посадки, противопожарные хлопоты. Чуть позже — таёжная ягода, грибы, орех. Зима — тадиционное время аготовки и переработки древесины.
Есть работа — есть и деньги. Лесхозы стали обустраиваться, обзавелись приличными административными офисами, шаг за шагом обновляли парк техники, приобрели компьютеры и современные средства связи, стали строить жильё для сотрудников, посылать детей учиться в вузы и техникумы за счёт предприятий.
Помнится, на одном из совещаний в начале 2000-х Владимир Векшин с гордостью подчеркнул: нам удалось каждого лесничего обеспечить индивидуальным транспортом, выделить по уазику-вездеходу.
И это не прихоть, а жизненная необходимость. Лесничий тогда был настоящим хозяином своего удела. Он первый отвечал за здоровье древостоя, за каждый возникший в лесу пожар и мог сам задержать и оштрафовать в лесу, на месте преступления, любого нарушителя закона, чего под трахом уголовного наказания он лишён в нынешних условиях.
Вот мы говорим — «чёрные лесорубы», «воруйлес», бросаем полицейскую рать и авиацию на лесной фронт, дабы остановить воровской беспредел. Да просто без хозяина лес сирота, и все, кому не лень, пользуются возможностью урвать клочок от бесхозного пирога.
Причём, все положительные результаты в лесном хозяйстве были достигнуты исключительно за счёт использования лесхозами собственных ресурсов. Доля заработанных средств в бюджете отраслевого комитета росла год от год и оодила до 80 процентов. Но главное — лесной комплекс региона стал всё больше оживать, росли темпы лесозаготовок, лесообработки, экспорт древесины, доля ЛПК в структуре экономики края приблизилась к 4 процентам.
ХУЖЕ МРАЧНЫХ ПРОГНОЗОВ
Но не может у нас долго длиться нормальный ход вещей. Первый звоночек проне 17 мая 2000 года, когда резидент страны подписал указ об упразднении Министерства лесного хозяйства РФ, а в крае, соответственно, ликвидировали комитет по лесу. Взамен в Москве было создано министерство природных ресурсв, пдоное же ведомство появилось и у нас с включенной в него лесной службой.
Короткое время лесники были в структуре министерства сельского хозяйства. Но эта чехарда как-то не сильно влияла на жизнедеятельность лесного хозяйства края. Жизнь продолжалась, лесхозы благополучно работали, взаимопонимание с лесопользователями имелось.
Хотя развернувшаяся в то время дискуссия вокруг проекта нового Лесного кодекса не сулила ничего хорошего. Так, первоначальный его вариант, приписываемый Герману Грефу, предполагал передачу лсов в частные руки. Мол, хозяин сам разберётся, что ему делать с его ресурсом, и будет всем счастье.
Когда в марте 2003 года Владимир Путин приезжал в Красноярск, во время посещения СибГТУ студентка лесохозяйственного факультета Оля Тюкавкина от имени всех лесоводов попросила президента не делать этого. Он твёрдо пообещал оставить лес в руках государства и сдержал слово. Но то, что произошло дальше, оказалось хуже самых мрачных прогнозов.
Уже не звоночек, а набат бабахнул в декабре 2006 года, когда новый Лесной кодекс РФ был подписан преиденом, с января 2007 года он вступил в силу. Его коренное отличие — леса переходили в ведение субъектов Федерации. Казалось бы, вот она, справедливость, чего ещё надо — таёжные ресурсы Красноярского края принадлежать нам, берите и владейте, богатейте и радуйтесь.
Как бы не так. Лесами края стали распоряжаться чиновники, причём отнюдь не специалисты, и главное — не несущие никакой ответственности за свои преступления или ошибки. Так, руководво края, как прав, с рудом находило в соём штате чиновника, по настоящему ответственного з эту вжнейшую отрасль.
Не будем поминать лихом Александра Лебедя с его семью десятками заместителей за три с половиной года правления — кто и за что отвечал в его администрации, уже не вспомнить. А в хлопонинские времена на этом поприще пробовали Сергея Сокола. Спросить бы сейчас Сергея Михайловича, будущего нашего представителя в Госдуме, какой помёт он оставил после себя… Да кто решится обидеть залётную птицу! Пробовали Сергея же, но Гурова, Льва Кузнецова, пока не остановились на Андрее Гнездилове.
Но это не так уж много, если савниваь с назначенцами на должность руководителя созданного в 2007 году Агентства лесной отрасли Красноярского края. Было бы странным, если бы тогдашние кураторы отрасли в правительстве региона не воспользовались неожиданно выпавшим шансом избавиться от явно неудобного для них Владимира Векшина, человека с огромным авторитетом в крае, принципиального и неуступчивого как в кадровых вопросах, так и в ключевых решениях.
Андрей Калинин, Василий Губин, Павел Безматерных, Ольга Рухуллаева, Елена Вавилова, Михаил Малькевич, Юрий Панчук — кого-то я, возможно и упустил. От трёх месяцев до трёх лет — такова временная вилка их пребывания в этой должности. Уходили по разному, но явно с облегчением, так как минимум двое из приведённого списка до сих обременены заведёнными уголовными делами именно по лесным эпизодам.
Но бог с ними, краевыми властями, по определению чиновниками. В чинуш- бюрократов превратили и лесничих, две сотни с лишним лет бывшими хранителями и приумножателями лесных богатств России. В чём-чём, а в системе лесопвления дер считалась одно из лучшей в мире.
За первый же год после вступления в силу нового Лесного кодекса разорили, распотрошили лесхозы, убрали из них всё, что связано с реальным делом, зарабатыванием средств, и из сотни человек коллектива оставили полтора — два десятка в штате новообразованных лесничеств с более чем скромным жалованием.
При этом ликвидировали самую распространённую должность — лесника. А оставшимся категорически запретили заниматься любой профессиональной деятельностью, кроме писания бесчисленных отчётов. Лес горит — и пусть, отзвонился куда надо, и спи спокойно. Пойдёшь ведром воды тушить огонь — прокурор за отсутствие лицензии привлечёт к ответственности, и административным наказанием лесничий не всегда отделается.
Рубят лес, пусть даже за околицей — кто как не лесничий в мундире должен остановить браконьера? Но он обязан сперва вызвать участкового полицейского, найти понятого и только после составить протокол. Это если и преувеличение, то небольшое.
ВОКРУГ — СПЛОШЬ ПУСТЫШКИ
Спросите любого из руководителей лесничеств, что его больше всего тяготит, и сразу получте ответ — висящее над ним домокловым мечом уголовное дело или хотя бы призрак его. Бессчётное количество надзорных, контрольных, силовых ведомств федерального и краевого уровня зорко следят за каждым его телодвижением.
Более того, чтобы приблизить органы лесной инспекции ближе к объекту контроля, аппарат лесничеств поделили пополам, и инспекторам вменили в обязанность составлять ежемесячно не менее десяти протоколов о нарушениях, в том числе и на сидящих рядом с ними работников лесной службы.
А как карают — только один пример. уковоитель Минусинского лесничества Алексей Водин получил 14 лет олонии и 142 миона ублей штрафа. Так что учше ничего не делать, за это уж точно не посадят. И не делают.
Побывав минувшей осенью в нескольких лесничествах, бывших лесхозах, в разных районах края, я просто ужаснулся царящих разрухе и унынию в некогда процветающих коллективах. Самое удручающее — не видят люди перспективы, не знают, куда приложить руки.
А как же лесная промышленность? Как и заведено, краевыми властями была предложена концепция развития ЛПК, нацеленная на рзвитие крупных лсоперерабатывающих производств на основе приоритетных инвестиционных проектов. И с 2008 года на край полился буквально золотой дождь инвестпроектов — один крупнее другого, общей стоимостью далеко за сотню миллиардов рублей.
Для новых инвесторов были выделены, а чаще всего — отобраны у предприятий малого и среднего бизнеса участки и переданы за половину от минимальной цены за лес на корню в долгосрочную аренду. Спустя семь лет стали считать — и прослезились.
Самые крупные из приоритетных проектов на поверку оказались пшиком. Кто теперь добрым словом вспомнит о «Минусинском лесе», о котором «Красноярский рабочий» писал в 2008 году в статье под всеобъясняющим заголовком «Кошмары лесного бизнеса»?
Уже историей стала многолетняя эпопея с «Ангара-Пейпа» в Енисейском районе. Открывать Енисейский фанерный комбинат в Сосновоборске пять лет назад примчался тогдашний спикер Госдумы Борис Грызлов. Как раз теперь самое время прибыть лидеру той же партии на торжественную ликвидацию предприятия!
А пуск под фанфары в сентябре 2014 года исполняющим тогда оязанности губернатора края Виктором Толоконским Богучанского ЛПК, более известного как ОАО «Краслесинвест», оказался, как говорит моь, йком, то есть пстышкой. Не работает завод, а между тем лес инвестор арендует, рубит и продаёт без переработки.
Если судить по отчётам Министерства природных ресурсов и экологии Красноярского края, последние пять лет лесопромышленная отрасль региона работает с ежегодным убытком свыше трёх миллиардов рублей. Суммарные поступления от лесного комплекса в бюджеты всех уровней региона оцениваются ежегдно в 2—3 миллиарда рблей, — это около двух процентов доходов краевого бюджета. Причём с 2012 года Красноярский край на внутрироссийском рынке стал выступать в роли покупателя пиломатериалов, а не поставщика. Так что, господа, приехали.
Вот на таком фоне приходится начинать работать новому министерству лесного хозяйства. Давно простыл след тех, кто рушил и кромсал отрасль, сулил златые горы, как обещают теперь нам новые варяги, ласково глядящие с предвыборных плакатов. А восстанавливать руины придётся опять нам, остающимся в крае, гордясь его прирдными богатствами, которые почему-то никак не идут нам в руки.
Бог Вам в помощь!!! В этом нелегком деле.