Внешэкономбанк в очередной раз заявил о своей готовности поддерживать строительство Богучанского целлюлозного комбината на площадке своей дочерней компании — АО "Краслесинвест", в Богучанском районе Красноярского края. Вот что говорится об этом в сообщении, размещенном на сайте банка:
"В 2017 году Внешэкономбанк одобрил предоставление АО «Краслесинвест» средств на подготовку ТЭО и проведение предпроектных работ по созданию целлюлозного комбината. Оценочно, стоимость проекта составит около 100 млрд. руб., будет создано свыше 2000 новых рабочих мест. После получения ТЭО и оценки окончательных показателей эффективности нового производства Внешэкономбанк рассмотрит возможность предоставления финансирования для строительства целлюлозного комбината. Комбинат ст првым отчественным целлюлозным производством, созданным «с нуля» за последние 30 лет".
История с Богучанским целлюлозным заводом тянется уже очень давно: его проект был одним из первых включен в федеральный перечень приоритетных инвестиционных проектов в области освоения лесов (приказом Минпромторга РФ от 29 января 2008 года № 33). Тогда проект предусматривал "создание лесоперерабатывающего комплекса по производству беленой хвойной крафт-целлюлозы, крафтлайнера, продукции лесопиления и деревообработки, МДФ". Предпоглось, что комбинат будет производить в год 850 тысяч тонн беленой хвойной целлюлозы, 500 тысяч тонн крафтлайнера (полуфабриката для производства гофрокартона), 700 тысяч кубометров хвойных пиломатериалов, и 250 тысяч кубометров плит МДФ, и что построен он будет в 2014 году. Построить удалось только лесопильный завод со вспомогательными объектами, его точная годовая производительность остается неизвестной — но она явно существенно меньше ранее обещанных семисот тысяя кубометров пиломатериалов в год.
Идея размещения нового крупного целлюлозного завода в Богучанском районе выглядела бы вполне логичной и разумной в тридцатые годы прошлого века, максимум в пятидесятые — когда экстенсивная модель лесопользования была еще абсолютно конкурентоспособной на мировом уровне, основные объемы хвойной древесины добывались в диких северных лесах, а нижнее Приангарье еще было фантастически богато этими самыми дикими лесами. С тех пор си существенно мениась. Экстенсивная модель лесопользования сейчас быстро теряет свою конкурентоспособность, проигрывая эффективному лесному хозяйству и плантационному лесовыращиванию. Все новые современные ЦБК в мире в последние десятилетия строятся именно там, где за счет плантаций или просто интенсивно выращиваемых лесов их можно гарантированно обеспечить дешевым сырьем на весь срок службы. Кроме того, львиная доля былых лесных богатств Нижнего Приангарья из-за десятилетий бесхозяйственных рубок, катастрофических пожаров и лесного воровства существует сейчас только "на бумаге". Теоретически нижнее Приангарье подходит для рзитя полноценого лесного хозяйства — но для того, чтобы обеспечивать сырьем новый комбинат в ближайшие десятилетия, развивать этого хозяйство надо было начинать по меньшей мере два-три десятилетия назад. А для короткооборотных лесных плантаций, в расчете на которые сейчас строят новые гигантские ЦБК в тропиках и субтропиках, нижнее Приангарье никак не подходит по климатическим условиям.
Однако, такого рода проекты (очень крупные и с очень длительными сроками реализации) хороши для некоторых специфических видов партнерства между государтвнныи структурами и окологосударственным бизнесом. Чиновникам нужны обещания светлого лесопромышленного будущего — такие, чтобы ими можно было долго оправдывать свое существование, но чтобы в конце концов, когда обещания не сбудутся, отвечал за это кто-нибудь другой. Окологосударственному бизнесу нужны относительно халявные деньги и другие ресурсы, за эффективность использования которых никто особенно не спрашивает. Чем фантастичнее обещания, и продолжительнее проект — тем сытнее и дольше могут от него кормиться все причастные стороны. А когда все аканивается оглушительным проалм — к ответвенности в ем суча привлекается всякая мелкая рыбешка, а то и вовсе не привлекается никто (наглядные примеры — истории с целлюлозными заводами “Ангара Пейпа” и Амазарским).
В качестве одного из главных аргументов в пользу участия государственных структур в такого рода проектах называется социальная ответственность государства — что оно якобы, в отличие от частников, будет думать и заботиться в первую очередь о людях, и если что — не даст им пропасть. В каких-то случаях, возможно, этот аргумент и имеет отноение к действительности — но явно не всегда и не везде. О том, как выглядела эта "социальная ответственность" в данном конкретном случае на одном из этапов развития проекта, можно почитать, например, на сайте "Нижнее Приангарье" в комментариях к статье про Богучанский ЛПК: Богучанский ЛПК: национальный проект «Лесоповал»
В общем, очередным планам по строительству Богчанского целлюлозного комбината вряд ли суждено сбыться — не срабатывают в двадцать первом веке затеи, идейно соответствующие в лучшем случае середине двадцатого. Давно пора понять руководителям нашей лесной отрасли и наших крупных лесных регионов, что в современном мире для того, чтобы крупные перерабатывающие предприятия лесного сектора были эффективными и конкурентоспособными, древесину для них надо специально выращивать, то есть вести в освоенных лесах или на брошенных сельхозземлях интенсивное лесное хозяйство — и никакого другого стратегического пути развития у нашей лесной отрасли нет.
