Красноярск, 18.02.2012. Круглый стол "Эколого-экономические аспекты инвестиционных проектов развития Восточной Сибири (на примере Нижнего Приангарья)".
АНАЛИЗ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО ОБОСНОВАНИЯ ИНВЕСТИЦИОННОГО ПРОЕКТА «КОМПЛЕКСНОЕ РАЗВИТИЕ НИЖНЕГО ПРИАНГАРЬЯ». Шапхаев Сергей Герасимович (Центр геоэкологических исследований ВСГУТУ, Бурятское региональное объединение по Байкалу).
Стенограмма выступления на круглом столе
Я постараюсь в своем докладе затронуть вопрос соответствия основным принципам концепции социально-экономического развития России, которая была утверждена президентом.
Речь идет не только о Богучанском гидроузле, но и о комплексе, который называется Ангаро-Енисейская водохозяйственная система c точки зрения Водного кодекса — это озеро Байкал и каскад ГЭС на Ангаре и Енисее. Сразу выдержка из нормативной документации: это требования Федерального закона «Об охране окружающей среды», который является стимулом для моего доклада. Здесь написано, что при проектировании и строительстве должны учитываться реальные потребности в электроэнергии соответствующих регионов.
Теперь о структуре генерирующей мощности. Поскольку проект строительства Богучанской ГЭС, которая является стержневой частью БЭМО, касается не только Красноярского края, но его правильно рассматривать в масштабе Сибири, то речь идет сейчас о Сибири. Здесь примерно одинаковая мощность гидроэнергетики и тепловых станций. Причем я хотел бы обратить внимание, что в западных районах Сибири на ТЭЦ помимо угля используется еще и природный газ.
Теперь структура энергопотребления в объединенной энергетической структуре Сибири. Здесь показана тенденция 1990 и 2000 года, но я думаю, что эта тенденция и в 2010 году в основном сохранилась, поскольку особых предпосылок для того, чтобы это кардинально поменялось, нет.
Я хотел бы обратить внимание на эти цвета, которые выделены. Здесь показано, что львиную долю энергопотребления в Сибири составляет металлургическая промышленность. Если говорить более точно — производство алюминия. В результате кризиса, который потряс нашу страну, оно суммарно не претерпело сильного падения. Но я хотел бы обратить внимание, что производство алюминиевых чушек я бы не отнес к инновационной части развития экономики. Это скорее сырьевая составляющая нашей экономики, потому что все это идет в основном на экспорт.
К сожалению, машиностроительная часть у нас почти в два раза упала за эти десять лет. Она и так составляла всего 10 %, а теперь стала 5 %.
Зато выросло потребление, то есть, ЖКХ. Мы стали больше проедать на 9 %.
Вот такая примерно структура электропотребления сейчас в Сибири. Совершенно ясно, что она отражает сырьевую направленность нашей экономики.
Тенденции электропотребления — об этом я уже говорил, поэтому дальше идем.
Какие еще у нас существуют особенности? Во-первых, диспропорция территориального размещения. То есть, у нас генерирующие мощности сосредоточены в основном в Красноярском крае и в Иркутской области — там основные и тепловые электростанции, и ГЭС. В силу того, что электрические сети — и внутри, и внешние — у нас очень плохо развиты, при избыточном энергобалансе иркутской и красноярской энергосистем имеется непокрываемый дефицит. У нас в Бурятии веерные отключения зимой практикуются, в Читинской области, на Алтае, в Кузбассе… То есть, мы имеем очень странную ситуацию: вроде бы избыток электроэнергии, но в то же время — дефицит. Мне кажется, что то решение, которое было принято, когда решили наращивать дальше производство алюминия и строить новую ГЭС, оно только усугубит эту ситуацию. Потому что при недостатке инвестиционных средств для электросетей этот дисбаланс будет дальше наращиваться.
Здесь хотелось бы сказать, что планов-то громадье большое существует: ЛЭП-500 из красноярской энергосистемы на Омск, из иркутской энергосистемы — на Бурятию… Но насколько я знаю, они не построены, и ситуация с неоптимальными режимами работы электростанций продолжается. То есть, недостаточная надежность энергоснабжения потребителей периферийных энергосистем вызывает и неоптимальный режим работы гидроэлектростанций. Поскольку есть еще природные особенности работы ГЭС, это приводит к тому, что приходится резко сокращать работу тепловых электростанций.
Конечно, эти все вещи специалистам известны, но тем не менее на уровне планирования деньги вкладываются в то, что усугубит эту ситуацию, а не исправит.
Особенно хотелось бы обратить внимание, что наличие значительных сезонных избытков электроэнергии на ГЭС, особенно в многоводные годы, приводит к вынужденным нагрузкам вплоть до остановок большинства энергоблоков тепловых электростанций.
А если вы посмотрите Стратегию развития Сибири до 2020 года, до 2030 года, то там прописано развитие угольной отрасли и развитие тепловых электростанций. Вопрос — зачем тогда ГЭС?
Выводы:
- 1) Дальнейшее наращивание мощности ориентированного преимущественно на экспорт алюминиевого производства и гидроэнергетического комплекса приводит к усилению сырьевой направленности экономики России.
- 2) Проектирование и ввод Богучанской ГЭС на Ангаре не учитывает реальные потребности в электрической энергии и усиливает существующую диспропорцию в размещении источников и потребителей электрической энергии в Сибири.
Как нам представляется, лучшей альтернативой новой ГЭС будет повышение энергоэффективности, энергосбережения существующих производств (поскольку у нас имеется колоссальное отставание и от Северной Америки, и от европейских стран в этой части), системы ТГК, а также внешних и внутренних электросетей. Насколько я знаю, мы можем подойти к такой ситуации, когда Богучанская ГЭС будет введена в действие — первые три ее агрегата, а электричество будет некуда поставлять, потому что нет сетей.
Я хотел бы услышать от представителей компетентных организаций, построены ли ЛЭП внутри района или еще нет. Потому что заполнение на 1 марта назначили, а куда потом эту электроэнергию девать? Завод? Там еще конь не валялся, как говорится. В Тайшете тоже давно уже все заморожено. То есть, я так понимаю, что средств нет у инвестора (я сейчас не про государство говорю, а про частных инвесторов). А зачем тогда огород городили? То есть, ГЭС запускают, а потребителей нет.
Вот такие вопросы у не очень осведомленной общественности возникают после ознакомления с некоторыми документами, и становится понятно, почему пусковой комплекс, который перманентно… Сейчас вернемся снова к Богучанской ГЭС. Почему, вообще, такая ситуация сложилась, на мой взгляд, в планировании? Потому что и Саяно-Шушенская ГЭС, и Богучанская ГЭС — я провожу аналогии, поскольку все может закончиться очень печально — непрерывно строились и при этом непрерывно вносились изменения в документацию без соответствующей экспертизы. Это хорошо видно на примере Саяно-Шушенской ГЭС и на примере Богучанской ГЭС. Они идут по одному и тому же сценарию, несмотря на то, что там разрыв во времени некоторый есть. Эта порочная практика должна быть прекращена.
Мне кажется, сейчас очень удобный момент ее прекратить, потому что, насколько я знаю, разработчики просили заполнение водохранилища начать в октябре, и непонятно, почему принято решение начать в марте. Ведь вести подготовительные работы в зимних условиях — это очень большой риск и даже технологии нет проведения этих работ в зимних условиях. Поэтому мне кажется, что планируя это сделать в марте, очень сильно рискуют.
Последнее, о чем я хотел сказать, поскольку у меня осталось немножко времени, это о безопасности. Прежде всего — качество проектирования ГЭС и система управления существующими ГЭС. Сейчас на сайте «Плотина.Нет!» — я обращаюсь как раз к представителю по связям с общественностью подразделения «РусГидро» — вывешена статья, где показано, что допущена ошибка в вероятности превышения максимального расхода, который является базовым показателем для планирования работы (то, что мы называем Правилами использования водных ресурсов). То есть, в этих условиях начинать заполнение водохранилища, мне кажется, просто преступление, потому что если допущена ошибка в этом, а допущена она, мне кажется, потому что не было экспертизы, то есть, пусковой комплекс «РусГидро» и второй инвестор — я даже не знаю, как назвать эту организацию, наверное «Русал» все-таки — они консолидировано уходят от проведения государственной экспертизы именно пускового комплекса.
Поэтому, риски очень велики. Выход из положения — либо менять конструкцию плотины, количество донных отверстий, либо предпаводковую подготовку делать соответствующую, но тогда резко падает вырабатываемая электроэнергия, и смысл в этой Богучанской ГЭС, он вообще ниже плинтуса опускается. Поэтому наше предложение, которое хотел сформулировать Алексей Юрьевич, моим докладом мы стараемся это подтвердить. То есть, необходимо прекратить финансирование, остановить эти работы, провести экспертизу.
И я назвал только одно проектное решение, которое сомнительно. А ведь там есть масса других проектных решений, которые в действительности никакой экспертизе не подвергались. И мы считаем, что сейчас как раз наступил такой момент, когда нужно эту порочную практику прекращать, потому что цена этого — 30 тысяч жизней. Это в проектной документации написано госпожой Хотулевой. В случае прорыва плотины 240 тысяч человек попадают в зону воздействия, из них пострадает 10-15 %, что составляет 30 тысяч. Сколько погибнет — непонятно.
Поэтому мне кажется, что в такой ситуации надо, подумать о том, чем это может закончиться, и как следует изучить и КоАП, и Уголовный кодекс. Мы готовы все расписать, кто за что отвечает… Вопрос очень серьезный, на самом деле.
Вот на этой оптимистичной ноте я хотел бы и закончить.
