Одним из основных рисков лесного комплекса, по мнению экономистов, является переоценка лесных ресурсов, прежде всего древесных, которая особенно недопустима при развитии лесопромышленных комплексов в долговременном действии. Традиционно грубой ошибкой при этом называется завышение действующей расчетной лесосеки. На примере Нижнего Приангаья об этом шла речь в докладе заведующего лабораторией института леса им. В.Н.Сукачева Владимира Соколова на II Международной научно-практической конференции «Инновации и технологии в лесном хозяйстве» в Санкт-Петербурге.
Например, рассчитанная в институте леса доступная лесосека по Красноярскому краю составляет около 27 миллионов кубометров, в то время как действующая лесосека измеряется внушительной цифрой в 69 миллионов кубов. При этом, считает Соколов, она была искусственно увеличена примерно два года назад за счет резервных лесов Эвенкии. «Наши расчеты показали, что в двух районах Эвенкии экономически доступная лесосека составляет всего 2,6 миллиона кубов. В то время как прирост лесосеки края составил около 17 миллионов кубометров. Непонятно, зачем было принято такое, по сути дела келейное, решение, не учитывающее громадную природоохранную роль лесов Эвенкии», – недоумевал ученый.
В настоящее время правительство Красноярского края приступило к разработке стратегии социально-экономического развития региона до 2030 года. В документе, рассказал ученый из Красноярска, говорится о существующих резервах древесины в районе Нижнего Приангарья в пределах 23 миллионов кубометров. Между тем, по данным специалистов института леса, экономически доступная расчетная лесосека в Нижнем Приангарье Красноярского края не превышает 16 миллионов кубометров, а хвойных – 14 миллионов кубометров. Резерв, конечно, есть, но он, по мнению Соколова, составляет не 23 миллиона кубометров, а 6 миллионов кубометров.
К чему могут привести подобные «неточности», измеряющиеся десятками миллионов кубометров? По мнению Владимира Соколова, последствия могут быть крайне тяжелыми. Дело в том, что до 2030 года в крае предусмотрена реализация 9 крупных проектов с общим объемом инвестиций в 150 миллиардов рублей и объемом лесопользования на уровне 22 миллионов кубометров, в том числе в Нижнем Приангарье – 17 миллионов кубометров. Другими словами, если намеченные планы будут реализованы, то из-за преувеличенных объемов доступных лесных ресурсов построенные предприятия очень скоро могут прочувствовать все прелести дефицита сырья.
«Реализация этих проектов создает бессмысленную жесткую конкуренцию для лесопильных предприятий. Эти птенцы в одном гнезде не уместятся», – предрекает красноярский ученый. По его мнению, действующая лесосека и экономически доступная – это «две большие разницы».
Владимир Соколов убежден, что стратегию развития региона необходимо разрабатывать с привлечением самого широкого круга специалистов. В противном случае вместо движения вперед регион может оказаться в глубоком застое. Ученый настаивает на том, что необходимо менять методику расчета, а заодно вспомнить о таком понятии, как экономически доступная расчетная лесосека.
Владимир Петров, доктор экономических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного лесотехнического университета, главную проблему видит в том, что количественный показатель напрямую связан с практикой освоение лесных ресурсов. Он напомнил, что термин «расчетная лесосека» применяется в российском лесном хозяйстве не один десяток лет. Наряду со своим специальным назначением он имел и имеет политическое значение как внутри страны, так и за рубежом. Фактически это показатель богатства страны лесными ресурсами, ее лесной капитал, превосходство перед другими странами.
Как отметил Владимир Петров, в последнее время политическое значение этого показателя особенно велико, в выступлениях высокопоставленных чиновников часто проскакивает фраза о сказочных многомиллиардных резервах – до 100 миллиардов долларов, таящихся в российских лесах. «Подобный показатель есть в зарубежных странах, например, в Германии – это «Hiebsatz», что в дословном переводе означает годовая норма рубки. Эта норма рассчитывается для страны в целом и для отдельного лесного предприятия. Никаких нареканий и споров у зарубежных специалистов данное понятие не вызывает, даже когда этот потенциал недоиспользуется. Единое содержание этого термина позволяет сопоставлять статистические данные между странами – лесными державами», – продолжил он.
Но «беда» в том, что расчетная лесосека – это не только статистический, количественный показатель общего потенциала насаждений, он напрямую связан с практикой освоения лесов. «И вот тут, – отмечает профессор Санкт-Петербургского лесотехнического университета, – у нас начинаются проблемы с освоением расчетной лесосеки, которые лежат в практической плоскости: малая плотность лесной дорожной сети, большая удаленность от рынков сбыта, нехватка рабочей силы, низкое качество насаждений и лесного законодательства, отсутствие стимулов для комплексного использования древесины и тому подобное».
По мнению Владимира Петрова, именно экономико-правовые проблемы являются главными и объясняют низкий уровень освоения расчетной лесосеки. Например, отсутствие правовых норм по созданию лесных дорог делает многие лесные массивы экономически недоступными, а отсутствие поддержки со стороны государства в области биоэнергетики и использования низкосортной древесины, ориентация исключительно на пиловочник и балансовую древесину формирует устойчивое мнение о завышенной расчетной лесосеке.
«Возникает вопрос, стоит ли отечественному лесному хозяйству и далее применять термин «расчетная лесосека» в его современном содержании и абсолютном значении? Я убежден, что установить потенциал расчетной лесосеки под силу только лесоустроителям. Сидя в кабинетах, установить годовую научно обоснованную норму лесопользования невозможно», – считает ученый из Санкт-Петербурга.
По словам Петрова, пришло время определиться с парадигмой нашего мышления: или мы остаемся на позициях ресурсной, экстенсивной модели лесной политики с ограниченным направлением использования древесины, или начинаем переход к интенсивной эколого-ресурсной модели, применяя все инструменты лесной политики по комплексному использованию лесного потенциала. Он уверен, что наряду с традиционным показателем «расчетная лесосека» необходимо рассчитывать показатель «экономически доступная расчетная лесосека». Ведь, с экономической точки зрения, такой показатель говорит о наличии чистого дохода у лесного бизнеса (доход от реализации конечной продукции за минусом всех расходов по ее заготовке, переработке, затрат на ведение лесного хозяйства, уплаты налогов, сборов).
Но, убежден Владимир Петров, «для введения показателя «экономически доступная расчетная лесосека» необходима совместная работа лесоустроителей-практиков и ученых, а результатом должен стать документ по лесоэкономическому районированию лесов Российской Федерации, включающий методику такого районирования».